Великий магистр ордена Храма Арман Перигорский (с 1232 по 17 октября 1244)

Статья опубликована: 9 сентября 2007г. Материал предоставил: Бойчук Богдан, 2002г.

В октябре 1232 г. Пере де Монтегаудо уже не был магистром ордена Храма. Его преемник, Арман Перигорский, прежде являлся магистром в Сицилии и Калабрии, где отношения между орденом Храма и императором становились все более натянутыми. Тем не менее тамплиеры непосредственно не вмешивались в войну киприотов против маршала Филанджери, хотя и были крепко связаны с семьей Ибеленов. "Старый Государь Берофы", Жан д'Ибелен, глава киприотов, умер в 1236 г. Он сумел противопоставить французский рассудок немецкому насилию и расстроить маневры Фридриха и его наместника. Жан д'Ибелен высоко ценил орден Храма, коль скоро облачился в его одеяние незадолго до своей смерти. Он дал обет, когда упал с лошади и едва не разбился. "Очень воспротивились этому его дети, и в великом трауре были все люди страны, но ничего не вышло, он отправился, освобожденный, вопреки всем, в орден Храма и велел отвезти себя в Акру. Он недолго пробыл братом и принял прекрасную кончину" [*].      Кончина д'Ибелена и отсутствие в Сирии светского государя отдали власть в руки патриарха и обоих магистров. Тамплиеры упорно возвращались к своей идее альянса с Дамаском против Египта. Они видели, что опасность шла из Каира, и желали приобрести союзника разобщенным христианам. К несчастью, договориться тамплиеры и госпитальеры не смогли. Если первые протягивали руку Дамаску и вступали в союз с Ибеленами, то вторые склонядись к договору с Египтом и покровительствовали Филанджери. Рыцари обоих орденов избивали друг друга на улицах Акры и по очереди осаждали одни других в командорствах. Кроме прочего, тамплиеры отомстили императору, потеснив тевтонских рыцарей, которых они изгнали из Акры и принудили укрыться в принадлежавшем им замке Монфор. Тем не менее с затуханием кипрской войны на мгновение затишье воцарилось и в Сирии. Многочисленные паломники путешествовали за море, несмотря на анафему, которой Григорий IX предал всех, кто отплывал в Святую Землю, вместо того чтобы прийти ему на помощь в борьбе против гибеллинов (сторонников императора) в Ломбардии.      Султан Дамаска тоже искал союзников, выступая против Египта. Филипп Новарский, друг Ибеленов и свидетель этих событий, рассказывает об этих переговорах [*]:      Наши паломники, возвратившись в Акру [*], в скором времени отправились разбить лагерь в пальмовой роще Каифаса, чтобы дать лошадям травы, а когда травы стало недоставать, двинулись, дабы стать лагерем у источника Сепфорского; и покуда они там были, к ним приехал посланник со стороны султана Дамаска, чтобы договориться о перемирии. Сей султан носил имя Салаха [султан Салах-Исмаил] и приходился сыном Сафадину ле Эйделю [Сейфеддин, брат Саладина]. Дело с одной и другой стороны пошло так, что между ним и христианами было заключено перемирие, и по перемирию он передал замок Бофор и замок Сафет тамплиерам, и всю Иерусалимскую землю, кою держали франки, от морского побережья до реки Иордан. И христиане заверили его, что не заключат ни перемирия, ни мира с вавилонским султаном без него и его согласия, и станут его союзниками против этого султана, и что они отправятся разбить лагерь в Аскалон или Яффу со всеми своими силами, дабы помешать султану Вавилонии пройти по их земле и вступить на землю Сирии; и вышеназванный султан [Дамаска] должен был расположиться рядом с ними, в устье реки Яффы. На всех этих соглашениях поклялись бароны войска, и султан и его эмиры, и с самого начала им передали вышеупомянутый замок и землю Сайетты и Табари. Когда перемирие было заключено, как вы это слыхали <...> христиане отправились разбить лагерь в Яффе. И Салах Дамасский, и правитель Шамеля [Хомса] с ним расположились у истоков реки со всем своим войском. Это перемирие <...> было договорено и заключено по совету ордена Храма и без соглашения с орденом Госпиталя святого Иоанна, так как орден Госпиталя договорился о перемирии между султаном Вавилона и частью христиан и заставил поклясться в нем короля Наваррского, и графа Бретонского, и многих других паломников, которые не подумали о клятве, принесенной султану Дамаска. Король Наваррский и граф Бретонский, и прочие паломники <...> уехав из Яффы, вернулись туда и отправились в Яффу, и наняли корабли, чтобы переправиться за море в свои страны. Магистр ордена Госпиталя, брат Пьер де Виельбрид, который поклялся в этом перемирии, но ничем не присягнул дамасскому султану, отъехал из Яффы со всем своим монастырем и отправился в Акру и потом в ней и остался. Люди Земли и тамплиеры, и граф Неверский, и часть паломников остались в Яффе и не пожелали ни уезжать, ни отказываться от договоренностей, которые они заключили с султаном Дамаска.        Столь мастерски спутав дипломатические карты, Тибо Шампанский улизнул, не обращая внимания на герцога Корнуэльского, который высадился с английскими крестоносцами вскоре после отъезда наваррского короля.      Ричард Корнуэлъский, как и его брат Генрих III Английский, был одновременно любителем пышности и благочестия, образованным и некомпетентным. Более того, его шурином бъш Фридрих II, и впоследствии он должен был выставить свою кандидатуру на наследование короны Империи. Крестовый поход он предпринял под руководством госпитальеров, со времени своего отъезда из Англии находился в обществе великого прецептора (один из орденских чинов) этой провинции, и, естественно, покровительствовал политике иоаннитов в Палестине, хотя "тамплиеры держали его очень крепко, дабы он придерживался перемирия и условий султана Дамаска". Тем не менее, несмотря на настоятельные просьбы, Арман Перигорский не смог помешать Ричарду ни тогда, когда последний высказался за союз с Египтом, ни тогда, когда он доверил бальи императора Фридриха замок Цезарею, приведенный в порядок англичанами.      Еще раз тамплиеры пострадали от того, что можно назвать дурной репутацией. Близким другом и искренним поклонником Ричарда Корнуэльского был Матвей Парижский, монах Сент-Олбанского монастыря. Разделяя концепцию автономии церкви в Англии, Матвей повторяет все сетования протестантов за три столетия до Реформации. Отвращение к финансовым уполномоченным и к денежным взысканиям Курии настроили его враждебно также и к тамплиерам, а к Фридриху, для которого он переписывал письма от Ричарда Корнуэльского - скорее благоприятно. Сделанное Матвеем описание положения в Святой Земле, неблагоприятное для тамплиеров, велеречиво и путано; изложение Филиппа Поварского (оправдывающее их) отличается большей ясностью. Но Филипп лишь прославлял подвиги семьи Ибеленов, а Матвей Парижский добросовестно писал историю Англии; и его версия событий была принята, в то время как "Деяния киприотов" в известной мере проигнорированы.      С возвращением в Англию герцог Корнуэльский горько жаловался на тамплиеров и даже на госпитальеров, "братьев-близнецов, которые рвут горло друг другу в лоне своей матери". Он приписал своему влиянию все выгоды, обещанные христианам двумя несовместимыми договорами, и представил себя освободителем "Берофы, Сидона, Бофора, Сканделиона, Сен-Жоржа, Торона, Табари, Амабели, Рамы <...> Сафета, Назарета, горы Фаворской, Жибле, Иерусалима, Вифлеема, Вифании <...> и французских пленников в Каире" [*].      И вновь Сирия осталась без государя. Но на этот раз, с одобрения баронов Земли, ответственность взял на себя Арман Перигорский. Он возвратил спорный договор Каиру и вернулся к тамплиерской политике союза с Дамаском. Его письмо Роберту Сандфорду, магистру в Англии, показывает, что он сознает опасность ситуации, но доверяет и гордится успехами своих демаршей.      <...> Вавилонский султан обещал нам вернуть Газу, Сент-Авраам, Наблус, Дарум и другие фьефы, но потом нарушил данное нам слово и удерживал наших посланцев, братьев нашего Дома, более шести месяцев в плену. Мы опасались его вероломства и заключили союз с султанами Дамаска и Хомса, и с правителем Крака, кои позволят нам легко подчинить Вавилонское королевство и занять, наконец, всю окружающую нас сарацинскую территорию. Султан Дамаска и сеньор Крака тут же передали под христианское богослужение всю площадь по эту сторону Иордана, за исключением Наблуса, Сент-Авраама и Беиссена <...> Нет сомнения, что эта счастливая и благоприятная ситуация могла бы продлиться долго, если бы христиане по эту сторону моря [на Востоке] пожелали бы тотчас одобрить эту политику. Но увы, сколько людей на этой земле и прочих противостоят и враждебны нам из ненависти или зависти. Таким образом, мы и наш монастырь, при содействии прелатов церкви и некоторых баронов Земли, кои помогают нам, как могут, мы одни взяли на себя бремя ответственности за оборону <...> Мы предлагаем построить очень укрепленный замок на Тороне, близ Иерусалима, если люди по доброй воле окажут нам содействие. Надо думать, эта крепость позволит нам легко присматривать за страной и навсегда защитить ее от врага. Но наши владения ненадолго станутся защищенными от султана, человека весьма могущественного и коварного, ежели Христос и его приверженцы не придут нам на помощь [*].      В то же время тамплиеры восстанавливали Храм Соломона в Иерусалиме и начали его укреплять - дело, в котором Фридрих II осмелился упрекать их: "Если магистр и братья не прекратят сооружать замок в Иерусалиме, что противно чести императора [!], все их имущество в Германии и Сицилии будет конфисковано" [*].      Время между 1240 и 1244 гг., – годы триумфа тамплиеров, и триумфа подлинного. Они по-настоящему чувствовали себя спасителями Святой Земли и без колебаний были готовы пролить свою кровь и отдать свое золото ради сохранения своего наследия. Именно в этот момент они отстроили Сафет – ценой каких усилий и затрат! Они предложили возвести другой замок на Тороне и привели в порядок оборонительные сооружения Иерусалима. Но созидательная политика, вдохновляемая Арманом Перигорским, быстро остановилась. Смерч, пришедший из глубин Азии, всколыхнул Восток, перемешал народы, стер границы и достиг даже Европы. Весной 1241 г. монголы совершили набег на Пруссию и Венгрию. В одеждах из черной лоснящейся кожи, верхом на степных конях, вооруженные луками с двойным изгибом и стрелами с железными наконечниками, монгольские всадники при необходимости проходили шестьдесят и более километров за один день. Их оружие превосходило арбалет, а в тактике и стратегии они знали секрет продвижения в обход противника. Их первая встреча с рыцарством Европы состоялась 9 апреля у Легницы в Польше. Польский князь Генрих, германские рыцари северной марки, тамплиеры провинции Риги пали под натиском правого крыла захватчиков. Неделей позже центр и левое крыло войска монголов разбили армии венгерского короля у селения Мохи в Карпатах. Тамплиеры Славонии и Венгрии сражались в первых рядах и пали на поле битвы. Семьдесят тысяч человек погибло при Мохи, и монголы преследовали оставшихся в живых до берегов Адриатики [*].      Народы Запада взволновались. Зловещие слухи о жестокостях татар переходили из уст в уста: их называли людоедами и говорили о их демоническом происхождении. Магистр ордена Храма во Франции Пон д'Обон написал молодому Людовику IX после вестей из Легницы, но еще до событий при Мохи: "Знайте, что татары разорили землю, принадлежащую герцогу Генриху Польскому, и убили его с великим количеством его баронов, а также шестью нашими братьями <...> и пятьюстами нашими воинами. Трое из наших спаслись, и знайте, что все немецкие бароны и духовенство, и все из Венгрии приняли крест, дабы идти против татар. И ежели они будут по воле Бога побеждены, сопротивляться татарам будет некому вплоть до вашей страны" [*]. В Париже король готовился принять мученическую кончину во главе своих рыцарей.      Смерть великого хана в глубине степей случайно избавила Европу от одной из наиболее великих опасностей, когда-либо нависавших над Западом. Опасность переместилась на Ближний Восток.      Договор с Дамаском, оборонительные сооружения, возведенные тамплиерами в Иерусалиме, способствовали возвращению христиан в Святой Град, хотя город еще не был в состоянии обороняться. Но в августе 1244 г. растянувшиеся колонны туркмен, вытесненных монголами, начали переходить Иордан. Магистр ордена Госпиталя, находившийся в Иерусалиме, собрал мужчин, женщин и детей, окружил их своими рыцарями и возглавил массовый исход к Яффе. Но, несмотря на предупреждения братьев св. Иоанна, ложные или плохо понятые слухи вновь призвали беженцев в Святой Град [*]. Они вернулись туда одновременно с туркменами, которые перебили их и разграбили церковь Гроба Господня. Воины-кочевники двигались к Египту, чтобы стать союзниками или наемниками султану, и опустошали все на своем пути.      Питаемая Арманом Перигорским надежда бдить и защищать полученные обратно земли таяла перед этой неожиданной опасностью. Однако союзники с обеих сторон держали слово. Тамплиеры, госпитальеры, примирившиеся в годину общего бедствия, и светские бароны Сирии дошли до Акры, где к ним присоединились султаны Дамаска и Хомса, а также правитель Крака. Они оказались перед мамлюками Египта и туркменами под командованием Бейбарса, монгольского раба, достигшего сана эмира и ставшего позднее султаном Египта, покорителем Ближнего Востока.      Битва началась 17 октября 1244 г.. Бейбарс направил свою атаку сначала на левое крыло, где уничтожил отряды Салаха-Исмаила. Христиане, окруженные и уступавшие в численности, в течение двух дней оказывали ожесточенное сопротивление.      Когда войско христиан подошло к Газе, они увидели кораменов [туркмен] и вавилонских воинов, выстроивших свои части, чтобы сражаться. Христиане разделили свои отряды таким образом, чтобы дамасский султан и султан Хомса сразились первыми. И когда они сблизились друг с другом, то столкнулись вместе, сарацины против сарацин. Они нисколько не щадили друг друга, как если бы не были одной веры. Довольно было там добрых ударов и великих подвигов со стороны Дамаска и Хомса, но когда они потеряли много своих людей, коих перебили или захватили в плен, они были побеждены. Таким образом, в битве остались одни христиане, которых было немного, по мнению их врагов. С силой набросились одни на других, и очень жестокая и суровая битва там была. Едва можно было бы поверить, что столь малое число людей смогло бы совершить столько подвигов против стольких язычников, бывших там <...> [*]      Но как одолеть такое множество, коль крепкие и постоянно прибывающие враги бросались на нас, - писал госпитальер, уцелевший в битве. - Мы, кого была лишь половина по численности, раненые и усталые, ощутили бремя битвы предыдущего дня и победы, кровавой и дорогой для них <...>      Арман Перигорский пал с тремя сотнями рыцарей своего монастыря и двумя сотнями госпитальеров. Магистр ордена Госпиталя был приведен пленником в Каир. Только тридцать шесть тамплиеров, три тевтонца и двадцать шесть братьев св. Иоанна [*]. Фридрих пролил крокодиловы слезы по поводу этого разгрома. Как он утверждал, им было все улажено, а за поражение ответственны тамплиеры: они вынудили султана просить помощи туркмен, ведя с ним войну неосторожную и неправую; они доверились вероломным дамаскинам, предавшим их в начале сражения. Император находит даже презрительное слово для местных баронов, взращенных в наслаждениях, но также покоившихся в песках Газы [*].      Можно было бы счесть, что это кровавое поражение станет концом Латинского королевства: однако оно просуществовало еще полстолетия.

Иллюстрации:    Отсутствуют.

Использованные источники Литература:    Мелвиль М. История ордена тамплиеров/ Пер. с фр. к.и.н. Г. Ф. Цыбулько. - СПб: "Евразия", 2003 - 368с

Исключительное право на распространение данного материала в сети Интернет принадлежит сайту "Интернет-проект "История ордена Храма" (ИПИОХ)" (www.templiers.info) (Соглашение о передаче исключительных прав на распространение произведений в сети Интернет № 01-2007 от 01.01.2007)

Адрес статьи: http://templiers.info/templiers/index.php?id=history_of_the_templars&history_of_the_templars=16-gm_armand_de_perigord

Материал предоставил Бойчук Б.В., 2002 © Бойчук Б.В., 2002 © Бойчук Б.В., оформление, 2007 © Интернет-проект "История ордена Храма" (ИПИОХ), 2018

Количество просмотров: 10170